Музыкальная гостиная Рейчел и Марка Лехерзак, куда я был приглашен любезными хозяевами на встречу с артистом Евгением Лазаревым, располагает не только к стихам, музыке, но и к литературным ассоциациям.
Блуждая по комнатам и рассматривая их достопримечательности, я постоянно переносился куда-то в другое время, в другую страну и даже в другую гостиную, столь блистательно описанную Львом Николаевичем Толстым в «Войне и мире». Ох уж эти аналогии, они преследуют меня чуть ли не ежедневно. В каждом встречном пытаюсь отыскать сходство с кем-нибудь еще, которого я видел бог знает где и бог весть когда.

- Ну, здравствуйте, здравствуйте,- говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер.
В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без различия во всех:
«Если у вас, граф (или князь), нет в виду ничего лучшего и если перспектива вечера у бедной больной не слишком вас пугает, то я буду очень рада видеть вас нынче у себя между семью и десятью часами. Анна Шерер».

Прошу прощения. Меня, кажется, унесло не туда. При чем здесь фрейлина Анна Шерер? При чем здесь князь Василий и эта старомодная записочка с приглашением на вечер, который имел честь быть и не в Атланте вовсе, а где-то там, далеко, на брегах Невы?
При чем здесь все это? Право, право не знаю. Мираж какой-то. Возвращаюсь снова в гостеприимный дом Рейчел и Марка Лехерзак. Стою и рассматриваю картины на стене. Их много. Они не только украшают стены, но и создают какую-то приподнятую атмосферу, как бы приглашая каждого из нас побывать в ином измерении, в ином пространстве: «Давай, брат, отрешимся, давай, брат, воспарим».
Должен сознаться: я хорошо знаю их автора. Александра Ходорковская, с которой мы уже не один год работаем вместе в одной редакции. Мой неизменный коллега. Ни одного номера газеты без ее статьи – в течение почти семи лет. Завидное журналистское трудолюбие. А тут вдруг – картины. И какие! Пиршество красок! Праздник для глаз! Слышу восторженные отзывы женщины, стоящей поблизости.

«… Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили…».

Опять что-то не то. При чем здесь петербургская знать?
Вернемся в наше время.
Ко мне подходит улыбающаяся хозяйка музыкальной гостиной «Вечера у рояля» Рейчел Лехерзак:
- Я так рада с вами познакомиться! Хотите кофе, чай?
Стараюсь припомнить: где я о ней читал?
Конечно, Лев Николаевич Толстой. «Война и мир»:

«Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов. Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка постоянно играла на лице Анны Павловны…»

Впрочем, все сравнения условны и доверяться им полностью, пожалуй, не стоит. А между тем, по словам Льва Николаевича, «вечер был пущен».
После вступительного слова Рейчел Лехерзак и Александры Ходорковской перед собравшимися, наконец, предстал тот, ради которого все мы и собрались.

«…Как хороший метрдотель подает как нечто сверхъестественно-прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что-то сверхъестественно-утонченное…»

Супруги Лехерзаки «сервировали» нам не виконта, разумеется, и не аббата, а известного русского артиста Евгения Лазарева, приезжающего в Атланту почти что ежегодно с целью обучения молодых американских актеров театральному искусству по системе Станиславского.

- Ну-с,- начал он, глядя куда-то вниз, сосредоточенно думая о чем-то, только ему ведомом.

Я невольно обратил внимание на то, как артист произнес это свое вступительное междометие «ну-с». Звук, рожденный где-то на перекрестке бровей и носа, согретый дыханием, был осторожно выпущен на волю, как бы в разведку. И я понял: он коснулся не только моего слуха, но и души. Сразу, без всякой артподготовки.
Впереди сидящая женщина подалась вперед в ожидании продолжения.
Пауза, кажется, затянулась, но это была не бутафорская пауза и даже не знаменитая мхатовская, это было естественное состояние человека, задумавшегося вдруг на глазах у зрителей о своей жизни.

- Как же все это начиналось? – наконец, выдохнул артист свою первую фразу.
Такой голос или почти такой я уже слышал однажды. Сергей Бондарчук. Правда, манера говорить у Бондарчука была совсем иная, но какая-то незримая связь все же чувствовалась. В тембре, в интонации.
Волнение артиста передалось и мне, и на протяжении двух с половиной часов я забыл про свою собственную жизнь, приобщившись к другой, полной и драматизма и «зигзагов удач».

А потом были многочисленные вопросы заслушавшихся слушателей.
А потом был респектабельный ужин на уровне самого респектабельного ресторана.
А потом были песни в исполнении хозяйки музыкальной гостиной Рейчел Лехерзак, которой аккомпанировал на рояле хозяин дома и пианист Марк Лехерзак.
А потом пошли в ход анекдоты, смех, коллективное пение, танцы.
А потом я еще много думал на тему «Что же это такое – музыкальная гостиная «Вечера у рояля».
На выручку пришел Пушкин и с точностью необыкновенной дал ответ: «Приют спокойствия, трудов и вдохновенья».

А потом … мне снова припомнился Толстой:
«Поблагодарив Анну Павловну за ее обворожительный вечер, гости стали расходиться.
- Надеюсь увидеть вас еще,- сказала Анна Павловна.
- Я очень рад, - говорил князь Ипполит,- прекрасный вечер. Не правда ли, прекрасный?» Лев Рахлис. Атланта

В начало
Отклики, рецензии...
Страница для детей
Главная страница