| |||
|
| Памяти бабы Дуни |
| Вместо предисловия. |
|
Баба Дуня. Евдокия Николаевна. В девичестве – Кузнецова.
Личность в некотором роде уникальная. Днем – спала, ночью – бодрствовала. Врачей и таблеток избегала, лечилась травами – зверобоем, мать-и-мачехой, чистотелом и некоторыми другими. Не брюзжала, не ворчала, не жаловалась. Болезни свои, как могла, прятала даже от родной дочери. В последний год жизни сделалась меньше ростом и стала увядать, как увядает засохшее старое дерево. Своей худобы, немощности очень стеснялась, поэтому лишний раз из комнаты никуда не выходила. «Старость - воровка, - говорила она, - крадет у человека все, что только можно украсть, раздевая почти догола. Была красота – нет красоты. Было здоровье – нет здоровья». Не каждому, конечно, удается компенсировать эти и другие потери, но баба Дуня старалась изо всех сил. «В старости, - сказала однажды Фаина Раневская, - человек должен добреть с утра до вечера». Баба Дуня, хотя и не слышала этих слов, но постоянно как бы следовала совету великой актрисы. Доброта всегда светилась в ее глазах, отчего они казались и моложе, и зорче. |
|
ОТ АВТОРА
По ночам ей не спалось. Думы, словно птицы, слетались к ее изголовью и уносили из Атланты, куда попала по воле случая, в те далекие и березовые края, откуда была родом. Уральская деревушка Челябинской области, Чесменского района. Березинка. По одной стороне улицы жили Кузнецовы, по другой – Мальцевы. Раньше как-то она не очень-то любила об этом рассказывать, а вот потом, оказавшись в Америке, искала любой повод, чтобы только повздыхать маленько о своем, сокровенном и близком. Мне даже удалось записать кое-что на магнитофонную ленту. Жаль только – урывочно. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ БАБЫ ДУНИ ...Мамы лишилась рано, когда мне было 6 лет. А папа на второй женился. Я не очень-то к ней. Отец, правда, любил меня. Помню, как все время я у него в коленях стояла. Когда выпьет, зовет меня: «Дунюшка! Играй мне!». Я тогда на балалайке маленько баловалась, на трехструнке. Вот и играла - трынь да брынь. Барыня-сударыня... А когда побольше выпьет, такую песню пел: «Командир – наш отец, Мы совьем ему венец. Мы совьем ему венец Из своих чистых сердец»... ОТ АВТОРА ... Думы, думы. Куда от них деться? Осторожно, в потемках, баба Дуня спускала малопослушные ноги с кровати, дотягивалась рукой до своей китайского производства палки и, опираясь на нее, мелкими шажками, по-черепашьи двигалась из комнаты через гостиную, туда, где чувствовала себя полноправной хозяйкой - на кухню. Включала свет, ныряла с головой в холодильник и подолгу не выныривала оттуда, будто хотела заморозить там свою голову или свой искривленный позвоночник, чтобы не так боль ощущалась. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ БАБЫ ДУНИ Как попала в Магнитку? Пошла пешком, как и другие березиновские девчата, чтобы какую-никакую профессию получить. Cтройка ведь там была. Всенародная. ФЗУ закончила на огнеупорщика. В мартеновском цехе стала работать. Тяжело было. А жара стояла, как в парной. Как-то прибегает мастер и говорит: - Девчата, прихорошитесь, как следует – Серго приехал. - Какой такой Серго? – спрашиваем. - Нарком тяжелой промышленности. Вот кто. Серго Орджоникидзе. И правда. Не успели прихорошиться, а он - тут как тут. Заходит, значит. Среднего роста, в зеленой форме. В сапогах. - Здравствуйте, девчата! Ну, как вам? – спрашивает. - Тяжело, товарищ нарком, - отвечаем. – Куда-нибудь бы в другое место, где полегче. - А куда вы хотите? - Куда-нибудь, лишь бы полегче. - Профсоюз есть? – спрашивает. - А как же, - отвечаем. – Вон, в конце коридора. - Хорошо, - сказал Серго, - что-нибудь придумаем. А минут через 30-40 приходит к нам инструктор-немец. Тогда у нас много немцев работало. И говорит: - Вот что, девчата. Кто хочет, пускай уходит. Возражать не буду. ОТ АВТОРА ... На кухне баба Дуня задерживалась подолгу. Не торопясь, доставала из холодильника хлеб, затем подогревала суп или кашу, или еще что-то. Затем, стоя у кухонного столика, медленно-медленно ела, пережевывая пищу хорошо натренированными деснами, потому что зубы, как птенцы из гнездышка, давным-давно повылетали куда-то. Затем подолгу мыла посуду, которая частенько со звоном выскальзывала у нее из рук. ... Ночью все почему-то виднее. Далекое кажется, что оно совсем близко, как на ладони. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ БАБЫ ДУНИ ... И вот мы, 12 девчат, пошли учиться на поваров. Пожилой мастер учил нас, как че варить. Я очень хорошо шла по супам. Закончила курсы на отлично. Кавалеры были, танцевать ходила. Провожатых набиралось хоть пруд пруди. Я играю, я играю, Милочка, не пляшешь ты. Я уеду – не приеду, Милочка, не плачешь ты. Вот такие песенки пели мы и плясали всякие интересные танцы - и ту-степп, и краковяк, и вальс «Амурские волны». Очень кружиться долго любила. А в общежитии я вообще была... старостой. 30 человек жили. Меня даже патефоном наградили. За что – и не помню. У меня кавалер был, мне очень преданный. Ручкин Петя. Какие он записки писал! А я выбрала другого, непутевого. Так всегда в жизни бывает. Но я не заблудилась. ОТ АВТОРА ... Закончив свой ночной завтрак, баба Дуня семенила в гостиную и там зажигала свет. Садилась на диван возле журнального столика. Листала своими скрюченными пальцами американские журналы. Просто так, чтобы скоротать время, потому что ничего интересного там для нее не находилось. Моды, например. Ну зачем они ей? Потом, с трудом поднявшись с дивана и погасив по пути свет, двигалась, шаркая тапочками, в свою комнату. Там хорошо. Мягкое кресло и телевизор – всегда на своем месте. Звуком не пользовалась, так как английский язык для нее все равно что китайский, да и со слухом проблемы давали о себе знать. - У меня ведь, - шутила, - в каждом ухе по мухе. Одно жужжание и слышу. Тем не менее смотрела она в телевизионное окошко часами, не уставая. Интересно же все же, что в мире творится. А когда животных показывали, тут она и вовсе оживала. Но чаще всего глядела в сторону телевизора, а сама думала о своем. Окончание на следующей странице |
| Окончание |
| Назад к ссылкам |
| На главную |
