| |||
|
| 10.05.2004 |
|
На прошлой неделе в распоряжении редакции газеты "Медиа-ЛидеР" оказался уникальный набор материалов, имеющих отношение к так называемому "делу Оболенского". Впервые обозреватель культуры еженедельника получил возможность ознакомиться с копиями документов в достаточно полном объеме. Тщательное и беспристрастное их прочтение убеждает, что Оболенский предателем не был. Более того, опубликование всех этих текстов без умолчаний и купюр, буде оно состоится, убийственно для репутации Непеина и СО.
Правду говорить легко и приятно. М. Булгаков, "Мастер и Маргарита" Если там, в этих документах, есть место подлогу или неправильной информации, то тогда настойчивые просьбы о реабилитации вполне возможны, даже нужны. И. Непеин, "Шкура" 1. Автор очерка "Шкура" всерьез полагает - материалы допросов Оболенского, датированные 1945 г., достоверны. Ведь на каждом листе стоит подпись допрашиваемого, который много позже признался: "На предварительном следствии незаконных методов ведения следствия по отношению ко мне не применялось. Каким-либо физическим воздействиям в ходе следствия я не подвергался". Зададим себе "детский вопрос": зачем же в таком случае понадобилось проводить дополнительный допрос Леонида Леонидовича в 1989 г.? Ответ на этот вопрос содержится в документе, который Непеиным нигде не упоминается. Это "Постановление о возобновлении следствия по вновь открывшимся обстоятельствам", датированное 10 февраля 1989 г. и подписанное старшим помощником военного прокурора ОдВО полковником юстиции Семеновым. Публикация или цитирование этого "Постановления" невыгодны Непеину. В нем полковник юстиции, вследствие, надо полагать, значительно меньшей, чем у челябинского историка, квалификации, утверждает: "Приговор суда основан только на признательных показаниях самого осужденного, однако они полно и всесторонне не проверены". И далее перечисляет следственные действия, которые необходимо в связи с этим выполнить. Их семь. Выполнены далеко не все. Это легко прочитывается в "Постановлении об отказе в принесении протеста" от 13 сентября 1989 г., утвержденном Главным военным прокурором А.Ф. Катусевым. Данный документ цитируется Непеиным, но очень избирательно. Для историка важно, что в принесении протеста было отказано, для меня важно другое - на каком основании? Цитирую: "Оболенский, как в ходе предварительного следствия, так и в суде, виновным себя полностью признал и подтвердил изложенные выше обстоятельства измены им Родины (так в тексте. - Д.К.). () Эти же свои показания он подтвердил и в процессе дополнительного расследования дела в 1989 г." То есть Катусев и Непеин солидарны в своем доверии следствию 1945 года. А теперь, как любит говорить один писатель-юморист, "держитесь за кресла, а то упадете". Сам же Непеин, чтобы доказать хамелеонскую сущность Оболенского, обильно цитирует последние страницы протокола от 12 апреля 1989 г. И читатель может сам убедиться, что во время повторного допроса Оболенский последовательно отрицает свои прежние показания. Странно, что Катусев верит "признательным показаниям" - основному источнику всех последующих претензий к артисту. Странно, что Непеин не замечает вопиющей противоречивости своего текста. Так все-таки: подтвердил Оболенский свои показания в процессе дополнительного расследования дела или, как пишет автор очерка, "он полностью отрицал все показания, данные в 1945 году"? Противоположные утверждения не могут одновременно быть истинными. Что-нибудь одно, пожалуйста. |
| 2. |
|
Скорее всего, мы не узнаем, кто, когда и с какой целью исказил результаты допроса и почему не были выполнены все предписанные Семеновым следственные действия. Задним числом предположить можно все, что угодно: "глухой телефон", ложно понятую честь мундира, элементарную лень, коррупцию.
Я, например, предполагаю, что чиновники в военной форме не хотели создавать прецедент. Если большая часть нашего общества до сих пор убеждена, что лучшее лекарство от преступности - смертная казнь, то кто захочет разбираться в конкретных особенностях сотрудничества конкретного человека с оккупационными властями? И если бы офицеры Одесского военного округа оправдали Оболенского, их просто не поняли бы. 3. За 15 неполных лет, прошедших со времени отказа в реабилитации, многое изменилось. Умер Оболенский, распался Советский Союз, Украина и Молдавия стали чужими государствами, огромное количество бумаг, связанных с 30-50-ми годами прошлого века, было уничтожено в дни путча 1991 г., вряд ли живы те люди, которых в качестве свидетелей по делу рекомендовал допросить полковник юстиции Семенов Ситуация, можно сказать, патовая: из-за недостаточности (не важно: образовавшейся естественно или искусственно созданной чиновниками) информации ни опровергнуть, ни подтвердить факт предательства невозможно. И все-таки ничья в этой игре - лишь кажущаяся. У защитников доброго имени Оболенского есть мощное оружие - юридическое. Принцип презумпции невиновности, который на прошлой неделе отменили в Китае и согласно которому подсудимый считается невиновным до тех пор, пока его вина не доказана в установленном законом порядке, у нас в России - тьфу-тьфу! - пока еще действует. Одесские обвинители не справились со своей задачей, их отказ в реабилитации основывается лишь на устаревших "признательных показаниях самого осужденного". И второе положение, автоматически вытекающее из первого. Согласно статье 49 Конституции РФ, "неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого". Чтобы их устранить в случае с Оболенским, очевидно, потребуется новое расследование, но этим должны заниматься профессионалы, а не полуграмотные публицисты, пишущие на исторические темы. |
| 4. |
|
Еще одно забавное противоречие - до кучи, что называется.
В чем видит главную вину Оболенского челябинский историк? "ВОТ ЭТО-ТО И СЛУЖИТ ПРИЧИНОЙ, ПО КОТОРОЙ НЕТ И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ВОЗМОЖНОСТИ РЕАБИЛИТИРОВАТЬ ОБОЛЕНСКОГО - СОТРУДНИЧЕСТВО С ФАШИСТСКОЙ РАЗВЕДКОЙ. Эта причина проходит во всех отказах Челябинскому фонду культуры в просьбах реабилитировать предателя". Хорошо, замечательно, как любит выражаться автор очерка. Возвращаемся к утвержденному Катусевым "Постановлению об отказе в принесении протеста", которое Непеин обожает цитировать. Избирательно, заметьте. Итак, слово Катусеву: "Что же касается сотрудничества Оболенского с офицером РОА Яруцким и разведывательным отделом 1-Ц 306 немецкой ПД, то следует признать, что суд признал его виновным в этом без достаточных на то оснований, поскольку согласно сведениям, полученным из архивных учреждений, Оболенский как агент немецких разведывательных органов не проходит". Немая сцена. Все встают и молча уходят. 5. Но Катусев, как мы помним, подписал отказ в реабилитации. Значит, Оболенский виновен. В чем же конкретно? В предыдущем абзаце "Постановления" есть и ответ: "Добровольно служил в ветеринарной роте 306 немецкой пехотной дивизии, в качестве добровольного помощника ("хиви"), чем совершил переход на сторону противника (выделено мной. - Д.К.) - измену Родине. Но, видимо, работа Оболенского конюхом и завхозом в ветеринарной команде, "которая занималась тем, что передвигаясь по расположениям (так в тексте. - Д. К.) частей занималась лечением лошадей" (лист 6 из протокола допроса от 12 апреля 1989 г.), показалась Непеину слишком пресной, и он "утяжелил" вину артиста. Чтоб было интересней. Как мне после этого прикажете относиться к якобы имевшим место 100 донесениям Оболенского о настроениях на "хиви"? Да, наверное, так же, как к "11 чемоданам компромата" Руцкого, если кто-то еще помнит такого. 6. И последнее. Из "Постановления", утвержденного Катусевым, следует, что Оболенский оказался в плену в октябре 1941 г., а "в феврале 1943 г. добровольно поступил на службу в ветеринарную роту". Задайте себе неизбежный вопрос: а чем же занимался Оболенский до ветеринарной роты? Вы не найдете полноценного ответа ни в одном документе, за исключением протокола допроса от 12 апреля 1989 г. Оболенский утверждает (на первых семи протокольных страницах, которые историк не очень любит цитировать): "меня в числе других военнопленных привезли в г. Ельне, а оттуда поездом в г. Мосбург, в Германии, недалеко от Мюнхена. Там нас поместили в лагерь для военнопленных. В этом лагере я находился до осени 1943 года". Кстати, он был занят подневольным трудом в сельском хозяйстве и идеально подпадает в ту категорию военнопленных, которая, по мнению А. В. Кожейкина, подлежит безусловному прощению. Осенью (а не в феврале) 1943 года он "согласился быть зачисленным в эту команду (занимавшуюся ремонтом автомобильной техники. - Д.К.) потому, что хотел во что бы то ни стало попасть на свою Родину". Всего добровольный ополченец Оболенский-Судейкин Леонид Леонидович совершил три попытки побега от немцев, да еще и простодушно "настучал" на самого себя в Кишиневские органы внутренних дел Но это уже совсем другая история, которую, при случае, я обязательно расскажу. 7. А не подать ли мне в суд на вдохновенного сочинителя Игоря Непеина за диффамацию? Если Кожейкин поморщится: "Опять иностранное слово!", объясняю: "Диффамация - публичное распространение сведений (действительных или мнимых), позорящих кого-либо" (Современный словарь иностранных слов", 1992, с. 208). И ведь выиграю процесс! Дмитрий КОНДРАШОВ |
| На страницу Оболенского |
| На главную |
