- Ну вот, - сказала, сокрушаясь, мама, -
Какой ты всетаки неаккуратный, Боря,
Вторую зиму валенки таскаешь,
И посмотри же - нет на них лица.
Я посмотрел - лица не оказалось.
Носки, как говорится, есть просили,
А задники настолько прохудились,
Что требовался капремонт.
-Ах, боже мой,- вздохнула мать, кивая
Своею поседевшей головою,-
Куда ни глянь, кругом одни расходы,
Кругом одни расходы без конца.
Но что поделаешь?
Послушай, Боря,
Ты знаешь дядю Шмылыка, конечно.
Пойди к нему, сапожник он хороший,
Пускай починит валенки твои.
Недалеко от сельского совета,
По улице Островского, 17,
Жил очень тихий, очень неприметный ,
Обиженный судьбою человек.
Когда его природа создавала,
Я думаю, она была не в духе
И наградила внешностью такою,
Как будто был он грешен перед ней.
Куда-то в плечи шея провалилась,
Одна нога была другой короче,
А руки длинными казались, словно плети,
И на спине торчал, как чирей, горб.
Снимал он комнату, размером в 10 метров,
Имел топчан, кровать, две табуретки,
Сапожный инструмент, другие вещи,
Которым грош-цена в базарный день.
И вот сижу я в комнате, пропахшей,
Пожалуй, всеми запахами кожи,
И все смотрю, как опытный сапожник
Усердно вертит валенки мои.
Он спрашивает, как учусь я в школе,
Хожу ли в лес на самодельных лыжах,
Какую книжку прочитал последней
И почему на лбу моем синяк.
Он говорит:
"Сапожное искусство,
Родившееся в древности глубокой,
Похоже чуточку на хирургию,
Да не обидятся врачи.
Мы тоже операции проводим,
И потихоньку возвращаем к жизни
Ботинки, туфли, валенки, галоши
И радуемся этому всегда.
Что важно? Это знать, на что ты годен,
Чтоб зря не рипаться в Наполеоны.
Уж если, скажем, ты родился мухой,
То не кричи, что ты индийский слон.
Пускай мне обрубают руки-ноги,
Но я скажу, а ты запомни, Боря,
Что лучше быть сапожником хорошим,
Чем никудышним королем".
Со скрипом, медленно раскрылись двери -
И в комнату ворвался свежий воздух,
Настолько свежий и такой прохладный,
Что я поежился слегка.
А между тем, в овчином полушубке
И валенках на войлочной подошве,
Спиною к нам в дверях застрял вошедший,
Сморкаясь громко в носовой платок.
Затем он двери за собой захлопнул,
Надвинул шапку на седой затылок,
Прикрыл ее воротником высоким
И задом наперед пошел на нас.
Я, помнится, немного струсил даже,
К лежанке отскочил непроизвольно,
Схватил подушку, так, на всякий случай,
И стал, как говорится, выжидать.
И не успел я ахнуть, как вошедший
Рванулся к Шмылыку и с табуреткой вместе
Его подбросил тут же над собою
И неожиданно захохотал.
Да, это был, конечно, дядя Мендель,
Великий и непревзойденный сводник,
Который мог свести кого угодно
За соответствующий магарыч.
А Шмылык побледнел и с перепугу
Занес мой валенок полудырявый
Над головой хохощущего гостя,
Известного в деревне шутника.
-Привет тебе, достопочтенный Шмылык,
Я вижу ты немного напугался,
А почему? Ведь я не "черный ворон"
И по ночам людей не тормошу.
Я безобидный маленький стекольщик,
Которому уже седьмой десяток,
Но у которого еще хватает силы,
Чтоб с табуреткой Шмылыка поднять.
И снова перепуганный сапожник
Взлетел под потолок на табуретке,
А старый Мендель, бороду пригладив,
Сказал: "Ну ша, я больше не игрок".
Он снял свой престарелый полушубок,
Уселся тяжело на табуретку,
Сапожника похлопал по затылку:
"Что новенького, Шмылык?
Как живем?
Очухался достопочтенный Шмылык,
Причмокнул пересохшими губами,
И валенок поправив меж коленок,
Взял деловито шило и вздохнул.
-Как я живу? Что вам сказать на это?
Вы кушали когда-нибудь горчицу?
Так это же повидло по сравненью
С тем, как живу я в этой конуре.
Так и живу, не делаю гешефты,
А зарабатываю честную копейку
Своим горбом.
-Все это так, достопочтенный Шмылык,
Как то, что мы имеем на сегодня...
Да... Что же мы имеем на сегодня?
Ах, совершенно верно - выходной.
Но мне, как видишь, не сидится дома,
Хочу помочь тебе одним советом,-
Заламывая с перестуком пальцы,
Стекольщик посмотрел по сторонам.
Полуприсев на низкий подоконник,
Я с нетерпеньем ожидал, когда же
Мои залатанные тихоходы
Вернутся на ноги ко мне.
-А-а, Боря, добрый день, как поживаешь
Что новенького, как твои успехи,
Чем занимаются сегодня папа, мама,
Как самочувствие сестры?
Да, кстати, передай своей Рахиле,
Пусть не волнуется,
Скажи, что дело в шляпе,
И что на днях,
Во вторник или в среду
Буквально все решится для нее.
И снова старый Мендель повернулся
К сапожнику лицом и как-то быстро
Они забыли о моей персоне,
Толкуя про свои дела.
Стекольщик стал доказывать соседу,
Что жить холостяком большая глупость,
Что ни к лицу мужчине варка, стирка,
Что есть дела намного поважней.
Ведь показал многовековый опыт,
Что все порядочные, стоящие люди
В своем дому имеют повседневно
Одну жену.
Любовница не в счет.
И если так заведено на свете,
То почему, достопочтенный Шмылык,
Ты до сих пор еще холостякуешь?
Достопочтенный Шмылык, почему?
-Ах, что вы, Мендель,- выдохнул сапожник,-
Кому я нужен со своей болячкой,
Которая торчит на ровном месте,
Как у туриста за спиной рюкзак.
Вы думаете, мне бы не хотелось
Иметь в дому прекрасное созданье,
Чтоб слушать шелест ситцевого платья
И женское дыханье ощущать?
Вы думаете, мне бы не хотелось
Хоть иногда рукою прикоснуться
К припудренной щеке, к смолистым косам
И полукруглым женственным плечам?
Ведь как-никак, я все-таки мужчина,
Горбатый ли, хромой ли - безразлично,
И женской ласки и заботы женской
Мне хочется.
Я - тоже человек.
Но что поделать, если в Петуховке
И девы старые и вдовы пожилые
Систематически передо мною
Красавиц корчат из себя.
Поэтому вполне закономерно
В моем дому царит уединенье.
И как могу я думать о женитьбе,
Когда я думать не могу о ней?
- Все это так, достопочтенный Шмылык,
Как то, что мы имеем на сегодня...
Да... что же мы имеем на сегодня?
Ах, совершенно верно - выходной.
Но мне, как видишь, не сидится дома.
Есть у меня одна кандидатура,-
Признался, наконец, великий сводник
И громко высморкался в носовой платок.
Я вздрогнул
От пронзительного звука,
Напоминающего вой сирены,
А Мендель, поднимая кверху палец,
Невозмутимо продолжал:
- Кандидатура - прямо-таки цимес,
Житомирская, с городской пропиской,
Расчетливая, словно инкассатор,
И вездесущая, как финотдел.
Она не первой свежести, конечно,
Но не последней молодости, кстати.
И груди у нее побольше наших,
И косы на затылке подлинней.
А зубы без щербинок, без коронок,
Белее, чем вот эти занавески.
Лишь перед сном в порядке гигиены
Она кладет их в чашечку с водой.
Зовут ее Розалия Петровна,
Розалия Петровна Одуванчик,
Такая привлекательная дама,
Как пончик или пирожок.
Я выяснил: она уже согласна
С тобою встретиться в районе загса,
И если ты артачиться не будешь,
Соединяйтесь вместе - и конец.
- Ах, что вы, Мендель,- выдохнул сапожник,-
Я столько лет уже холостякую!
И как могу я думать о женитьбе,
Когда я думать не могу о ней?
- Достопочтенный Шмылык, не артачься,
Она согласна на твою болячку,
Но при условии, что ты дашь слово
На женщин посторонних не смотреть.
Чтоб я так жил, тому назад лет сорок
Я тоже обещал своей невесте
С другими женщинами не якшаться,
А выходило все наоборот.
И ты пообещай. Ведь ты-то знаешь,
Что обещанья ничего не стоят,
Тем более, сейчас такое время -
Мы все на обещаниях живем.
Даю тебе три дня на размышленья,
Не делай опрометчивого шага,
Как тот старик, что золотую рыбку
Поймал и, не подумав, отпустил.
Ну вот и все,- сказал великий сводник
И, покряхтев, поднялся с табуретки,
И, надевая рыжий полушубок,
Меня увидел у окна.
-А-а, Боря, добрый день, как поживаешь
Что новенького, как твои успехи,
Чем занимаются сегодня папа, мама,
Как самочувствие сестры?
Да, кстати, передай своей Рахиле,
Пусть не волнуется,
Скажи, что дело в шляпе,
И что на днях,
Во вторник или в среду
Буквально все решится для нее.
И не дождавшись моего ответа,
Поручкался со Шмылыком и вышел.
А через час, примерив тихоходы,
Я побежал на улицу стремглав.
Я жмурился от солнечного света,
От снега, что блестел, переливаясь,
Как елка в нашем неказистом клубе
Под Новый год.
Как хорошо зимой на Украине
В какой-нибудь глубинной Петуховке.
Когда горит невидимое солнце
И падает неторопливый снег.
Как хорошо, меж елей пробираясь,
Скользить на лыжах утренней порою,
Где нет очередей за керосином
И хлеб по карточкам не выдают.
Я заскочил домой,
Сказал Рахиле,
Пусть не волнуется,
Что дело в шляпе,
И что на днях,
Во вторник или в среду
Буквально все решится для нее.
Она меня расцеловала крепко,
Пришила пуговицу на фуфайке,
И я помчался с лыжами под мышкой
Туда, где падает пушистый снег.
